Тотальное видеонаблюдение сегодня — это одновременно и защита прав граждан, и их нарушение. В эпоху терроризма вездесущие камеры в общественном сознании постепенно превращаются из посягающего на личное пространство явления в чуть ли не единственную возможность добиться правосудия. Но если камеры в вагонах метро или видеоглазки на подъездах появились именно для того, чтобы помогать в расследовании происшествий, то целевого видеонаблюдения на российских дорогах ради анализа ДТП не ведётся.
И это притом, что потери в дорожных катастрофах несопоставимы по масштабам даже с терактами 11 сентября.
Тем не менее стационарные камеры, установленные на крупных магистралях или перекрёстках, используются прежде всего для общего мониторинга движения. У этой техники, в принципе, неплохие технические возможности, но при нынешнем подходе к видеоконтролю на дорогах всё, что мы имеем на выходе, — картинка средненького качества, на которой не то что номера, модель автомобиля бывает сложно определить.
Общественный резонанс аварии на площади Гагарина с участием Мерседеса вице-президента «Лукойла» и Ситроена именитого врача, в которой погибли две женщины, оказался приглушён терактами в метро. Но тема себя едва ли исчерпала. Тогда милиция предоставила видеозапись с единственной камеры, обзор которой частично перекрыт информационным щитом, и само столкновение там не зафиксировано. История этого расследования — мутная. Но нельзя точно сказать, что милиционеры врут. Потому что записи, увы, действительно могло не быть.
Перед гаишниками пока никто не ставил задачи видеть всё.
Если бы подобная задача была поставлена, тогда можно было и спросить за отсутствие нужной плёнки. Манипуляции с уликами были бы практически невозможны. Когда каждый клочок дорог формально взят под наблюдение, когда любая авария записывается с разрешением, позволяющим увидеть и модели машин, и номера, и даже лица водителей, тогда виновным не отвертеться. Тогда милиция не имеет права, расписавшись в собственной беспомощности, восстанавливать события по противоречивым показаниям очевидцев. Тогда истина доподлинно известна и непререкаема.
Но насколько такой колоссальный по затратам проект нужен власти? Два миллиарда долларов, потраченных на видеонаблюдение в метро, оправданы как минимум с точки зрения политического пиара. Кстати, после взрыва «Невского экспресса» тоже первым делом пообещали поставить по камере на каждом столбе и по сторожке на каждом километре железнодорожного полотна. Пусть разговоры эти сами собой утихли вместе со стонами раненых и плачем родственников, но разве кто-то был против усиления контроля? Нет. Напугались.
На автомагистралях же каждый сам себе террорист. Опасность обезличена, оттого и не воспринимается так остро. Так что заикнитесь о программе государственной дорожной видеосети — и первым делом возникнет вопрос: сколько стоит? Сколько-сколько? Вагонов метро по всей стране несравнимо меньше, чем перекрёстков в одной лишь Москве. Если бы кто-нибудь рискнул озвучить цену подобного проекта, его тут же съели бы те самые правозащитники, что обвиняют ГИБДД в подтасовке фактов, — ведь лучше же средства пустить на соцнужды. Хотя потери страны от ДТП за последние пять лет сравнимы с расходами на здравоохранение того же периода — около пяти с половиной триллионов рублей.
Инвестировать миллиарды в безопасность на дорогах, несомненно, выгодно для страны.
С этической стороной сложнее. Ради того чтобы получить несколько кадров конкретной аварии, вся дорожная сеть страны должна встать на круглосуточный видеоконтроль. А в государстве, где полное досье на любого гражданина можно купить в переходе метро, свобода перемещения обязательно станет поводом для торга. Наконец, главное: видеонаблюдение поможет в расследовании, но не сможет предотвратить аварию или теракт. Так ради чего всё? В идеале — ради развития самосознания. Рано или поздно мы придём не только к контролируемой, но и к полностью автоматизированной инфраструктуре. Хочется верить, что процесс становления этой системы пройдёт с учётом мнения общества.