О Петере Шрайере сегодня говорят не меньше, чем когда-то о Крисе Бэнгле. Только исключительно в хорошем ключе. Нынешний шеф-дизайнер

— тоже немножечко революционер. Он вдохнул в бюджетный корейский бренд божью искру. Приход Шрайера был очередным шагом к европеизации имиджа, провозглашённой концерном Hyundai-Kia в середине 1990-х. Сначала в 1995 году был открыт европейский исследовательский центр в Рюссельсхайме, потом в 2000-м там же заработала дизайн-студия. А затем, когда чётко определилось идеологическое разделение двух брендов-побратимов, для развития более эмоционального направления Kia был приглашён звёздный стилист.

Карьера талантливого немца неразрывно связана с концерном Volkswagen: в портфолио выпускника Мюнхенского университета прикладных искусств — такие автомобили, как «четвёртый» Golf и Audi A6 серии С5. Но имя Шрайеру сделали две машины, запущенные в серию в 1998 году: Volkswagen New Beetle и Audi TT. «Тэтэшка» была так хороша, что фирма Audi даже пожертвовала аэродинамическими качествами машины ради необыкновенного силуэта. Это привело к скандалу после серии высокоскоростных аварий, вызванных недостатком прижимной силы. Но мы почему-то не вспоминаем TT первого поколения как машину-убийцу — только как красавицу. Не в этом ли сила Шрайера?

Автомобили Шрайера из разных эпох собрали все возможные дизайнерские награды. Последней стала премия Red Dot Design Awards, присвоенная сразу двум моделям Kia — седану Optima и кроссоверу Sportage. Причём Оптиме выдали Гран-при «лучшая из лучших». Пусть это заслуга всей команды Шрайера, но именно он — её основная движущая сила.

На разговор тет-а-тет со Шрайером мне отвели всего 12 минут. При виде маэстро в его традиционном чёрном наряде и очках Philippe Starck я не смог отказать себе в удовольствии включить фотоаппарат в режим видеозаписи. Такой формат интервью не планировался заранее, поэтому приношу извинения за качество звука. Мне показалось, что вам будет гораздо интереснее понаблюдать за этим безусловно харизматичным человеком в движении, чем просто прочесть расшифровку предельно короткого диалога.

В отличие от многих известных шеф-дизайнеров Шрайер не производит впечатление шоумена. Кажется, его революция сделана бескровно, тихими уговорами. Он долго подбирает слова, хотя в нашем случае это скорее вызвано щекотливостью некоторых вопросов. Зато у меня ни на секунду не возникло ощущения неискренности. Да, как и любой корпоративный чиновник его уровня, Шрайер остаётся политкорректным в комментариях. Но это его «они не могут не замечать то, что мы делаем» говорит о многом. По-моему, цепкости этого человека хватит ещё не на одну корейскую революцию.